|
20 марта 2009 |
Новации в сфере защиты облигационеровОчевидно, что если не предпринимать в ближайшее время срочных мер по восстановлению долгового рынка, это может повлечь необратимые последствия как в отношении конкретных компаний, что могут быть доведены до процедуры банкротства, так и в отношении всего российского долгового рынка, репутации которого будет нанесен последний и на этот раз уже непоправимый удар. Безусловно, активная роль в данном процессе должна быть отведена регулятору российского рынка ценных бумаг — Федеральной службе по финансовым рынкам. Именно от ее своевременно реализованных инициатив, в первую очередь на законодательном уровне, будет зависеть скорость восстановления российского долгового рынка.
По нашему мнению, изменения в законодательстве о рынке ценных бумаг должны выражаться, прежде всего, в формировании новых институтов, которые позволят еще на этапе «преддефолтного» состояния эмитента принять превентивные меры, отражающие общее консолидированное мнение всех владельцев облигаций.
Должны быть созданы условия, позволяющие как эмитенту, так и инвесторам безболезненно пройти процедуру дефолта, в том числе принять совместное решение о предоставлении эмитенту отсрочки исполнения обязательств по облигациям либо об условиях прекращения обязательств эмитента перед владельцами облигаций.
В большинстве случаев на сегодняшний день ввиду отсутствия нормативного регулирования процедуры взаимоотношений между эмитентом и инвесторами ситуация складывается следующим образом: по одному и тому же дефолту одни инвесторы ведут переговорный процесс о реструктуризации, другие, порой не дожидаясь наступления дефолта, уже подают требования в суд о досрочном исполнении обязательств и взыскании допущенных убытков.
Конечно, такая ситуация ни в коей мере не отвечает тем принципам, которые изначально заложены законодательством о рынке ценных бумаг при биржевом размещении облигаций и не способствует стабилизации ситуации на российском долговом рынке.
Публичность, которая свойственна биржевым облигациям, обуславливает необходимость введения механизма консолидации мнений всех владельцев облигаций эмитента при проведении любого рода процедур, связанных с исполнением обязательств по таким облигациям. Достижение любого рода «закрытых» договоренностей (неизвестных иным владельцам облигаций и фондовому рынку в целом) между отдельными владельцами облигаций и эмитентом может повлечь нарушение прав иных владельцев облигаций. Должны соблюдаться общность и единство интересов всех владельцев облигаций при разрешении любого рода вопросов, связанных с исполнением обязательств по облигациям, особенно если такие вопросы возникают вследствие того, что эмитент допустил дефолт.
Между тем положительные тенденции в направлении усовершенствования законодательства о рынке ценных бумаг все же наметились. В частности, в настоящее время ФСФР России разработала законопроект «О внесении изменений в Федеральный закон «О рынке ценных бумаг» (в части создания механизмов, направленных на защиту прав владельцев облигаций, далее — Законопроект об общих собраниях владельцев облигаций).
Законопроект об общих собраниях владельцев облигаций вводит два важнейших института:
1) общее собрание владельцев облигаций 2) представитель владельцев облигаций
Как следует из пояснительной записки Депутата Государственной думы РФ Анатолия Аксакова, «основной идеей и целью законопроекта является создание условий для введения в российскую практику общего собрания владельцев облигаций, что позволит ввести в правовое русло процесс урегулирования отношений эмитента и владельцев облигаций в случае изменения условий их выпуска, а также неполного и несвоевременного исполнения обязательств (дефолта) по данным ценным бумагам. Для этого Федеральный закон «О рынке ценных бумаг» дополняется рядом норм, регулирующих общее собрание владельцев облигаций»[1].
О планах введения упомянутых институтов ФСФР России заявляла еще в 2006 году[2]. Однако поскольку российский рынок корпоративных долговых обязательств в этот период времени активно развивался и к началу 2008 года находился на своем пике, данные инициативы не находили необходимой поддержки.
В первую очередь, пассивность в принятии данных изменений была вызвана стабильностью на долговом рынке — с 1999 года не произошло ни одного серьезного дефолта по каким-либо значимым облигационным заимствованиям. Более того, некоторые участники рынка ценных бумаг высказали тогда мнение, что новации, предлагаемые регулятором, преждевременны и трудно реализуемы на практике. Сегодня же, ввиду сложившейся ситуации, по мнению большинства экспертов, данные меры должны если не спасти, то хотя бы стабилизировать ситуацию и прекратить хаотичные действия участников долгового рынка.
Кроме того, появление в российском законодательстве о рынке ценных бумаг таких институтов, как «общее собрание владельцев облигаций» и «представитель владельцев облигаций», — это определенное заимствование из передовой мировой практики, сложившейся на международных долговых площадках.
Например, в США механизм организации облигационеров на законодательном уровне был введен еще в 1939 году[3]. В соответствии с данным законом, при проведении облигационных выпусков, как правило, назначается трасти[4] (англ. Trustee). Отношения между эмитентом облигаций и их владельцами состоят из двух компонентов — отношений по поводу долга и отношений по поводу траста. Акт о трасте по своей правовой природе является соглашением между эмитентом и трасти, выгодоприобретателями по которому являются облигационеры. В соответствии с этим соглашением трасти передаются все права в отношении имущества, которое служит обеспечением выпуска. Таким образом удается избежать сложного регулирования отношений при передаче подобных прав неопределенному кругу облигационеров. Контроль над определением содержания актов о трасте возлагается на Комиссию по ценным бумагам и биржам США (англ. The United States Securities and Exchange Commission (SEC)).
Таким образом, вектор, задаваемый ФСФР России, абсолютно верен — максимальная защита прав инвесторов на долговом рынке, что является одним из условий для реализации проекта по созданию в России международного финансового центра.
Создание механизма консолидации мнений владельцев облигаций, предполагающего наличие общего собрания владельцев облигаций и представителя владельцев облигаций, вовсе не означает, что судебные разбирательства, являющиеся следствием неисполнения эмитентом обязательств по облигациям, прекратятся совсем.
Изначально в законопроект об общих собраниях владельцев облигаций заложен механизм, позволяющий общему собранию владельцев облигаций принять решение либо о реструктуризации долга, либо о предъявлении в суд требования об исполнении обязательств по облигациям эмитентом (лицом, предоставившим обеспечение по облигациям).
Принципиальное отличие от ситуации, которую мы наблюдаем сегодня, будет состоять лишь в том, что в арбитражный суд будет предъявлено, например, не десять исковых заявлений от всех владельцев облигаций о понуждении эмитента (лица, предоставившего обеспечение по облигациям) к исполнению обязательств по облигациям, которые разойдутся по 10 различным судебным составам и будут создавать казуальность при принятии решений, а всего лишь одно консолидированное исковое заявление, предъявленное от лица представителя владельцев облигаций, назначенного эмитентом либо избранного по решению общего собрания владельцев облигаций, представляющего в суде интересы всех владельцев облигаций.
Такой механизм позволит:
«Новые» виды облигационных споров
Тщательный анализ положений законопроекта об общих собраниях владельцев облигаций, кроме вывода о намечающейся положительной тенденции в упорядочении отношений «эмитент — владельцы облигаций», заставляет сделать еще один (неутешительный) вывод: введение институтов общего собрания владельцев облигаций и представителя владельцев облигаций обусловит появление ранее неизвестных российской судебно-арбитражной практике категорий споров:
Появление первой категории споров, то есть между владельцами облигаций и общим собранием владельцев облигаций, будет обусловлено тем, что согласно положениям законопроекта об общих собраниях владельцев облигаций, «владелец облигаций вправе обжаловать в суд решение, принятое общим собранием владельцев облигаций, <...> такое заявление может быть подано в суд в течение трех месяцев со дня, когда владелец облигаций узнал или должен был узнать о принятом решении».
Приведенная норма по смыслу и содержанию практически аналогична ч. 7 ст. 49 Федерального закона «Об акционерных обществах», в соответствии с которой «акционер вправе обжаловать в суд решение, принятое общим собранием акционеров, <...> такое заявление может быть подано в суд в течение шести месяцев со дня, когда акционер узнал или должен был узнать о принятом решении».
Между тем если в случае с обжалованием акционером решения общего собрания акционеров абсолютно понятно, что ответчиком по делу будет выступать непосредственно само акционерное общество, так как общее собрание акционеров является одним из органов его управления, а в соответствии со ст. 53 Гражданского кодекса РФ именно через свои органы управления юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает гражданские обязанности, то из законопроекта об общих собраниях владельцев облигаций не представляется возможным установить, кто будет выступать ответчиком в суде по делу по иску владельца облигаций о признании недействительным решения, принятого общим собранием владельцев облигаций. Общее собрание владельцев облигаций не является органом юридического лица, а значит, эмитент не может выступать ответчиком по такому спору. Статусом юридического лица общее собрание владельцев облигаций также не владеет, а значит, также не может выступать ответчиком в суде. Фактически владелец облигаций, не согласный с решением общего собрания владельцев облигаций, будет поставлен в ситуацию, когда пробел в законодательном регулировании лишает его возможности реализовать право на обжалование решения, которое, по его мнению, нарушает его права.
Можно предположить, что ответчиками (именно ответчиками, а не ответчиком) здесь будут выступать все владельцы облигаций, голосовавшие за принятие решения, которое обжалует не согласный с ним владелец облигаций. Иной вариант, исходя из структуры правоотношений между владельцами облигаций в рамках общего собрания владельцев, вряд ли представляется возможным.
Альтернативным вариантом здесь также может быть выпуск Высшим Арбитражным судом РФ соответствующего разъяснения о применении судами положений об оспаривании владельцем облигаций решения общего собрания владельцев облигаций по аналогии с Постановлением Пленума ВАС РФ от 18 ноября 2003 года № 19 «О некоторых вопросах применения Федерального закона «Об акционерных обществах», доказавшим свою эффективность при разрешении судами корпоративных споров.
Появление второй категории споров — между владельцами облигаций и представителем владельцев облигаций — может явиться следствием того, что законопроектом об общих собраниях владельцев облигаций прямо установлена ответственность представителя владельцев облигаций перед владельцами облигаций «за убытки, причиненные им его виновными действиями (бездействием)».
На фоне развивающихся кризисных явлений, затронувших фондовый рынок, надо ожидать того, что некоторые владельцы облигаций непременно воспользуются такой нормой (если она будет принята) в случае объявления эмитентом дефолта по облигациям, обвинив представителя владельцев облигаций в непринятии мер по защите прав и законных интересов владельцев облигаций или в неисполнении обязанности по выявлению обстоятельств, которые повлекли нарушение прав и законных интересов владельцев облигаций.
Такой нормой в случае ее принятия следует пользоваться очень осторожно как владельцам облигаций, так и судам, которые будут рассматривать такие иски. Очень важно, чтобы эта норма не стала для владельцев облигаций и эмитентов, не просчитавших свои инвестиционные риски, очевидным и самым простым способом переложить все свои убытки на представителя владельцев облигаций, а такой соблазн в современных реалиях может появиться у многих игроков рынка.
Более того, при наличии нормы в таком виде, очевидно, будут сложности с желающими занять место представителя владельца облигаций, ведь ответственность возлагается очень значительная.
Не предусмотрен в законе и механизм страхования ответственности такого лица, по аналогии с зарубежным законодательством.
Третьей категорией споров — между представителем владельцев облигаций и эмитентом — будут не только споры, основанные на исках представителя владельцев облигаций об исполнении обязательств по облигациям (понуждение к исполнению по оферте, выплате купонного дохода), аналогичные тем, что уже рассматриваются судами по искам владельцев облигаций. Третья категория потенциальных споров будет основана на исках представителей владельцев облигаций к эмитенту, вытекающих из того перечня прав, которыми будет наделен представитель владельцев облигаций при выполнении своих обязанностей.
Такими исками представителей владельцев облигаций могут стать:
Безусловно, это лишь примерный перечень исков, которые представители владельцев облигаций вправе будут предъявить к эмитенту, если следовать тому перечню прав и обязанностей, который будет закреплен за ним в соответствии с законопроектом об общих собраниях владельцев облигаций.
На пути к альтернативным формам разрешения облигационных споров
Вывод о том, какие потенциальные споры ожидают эмитентов и облигационеров, кроме тех, что уже разбираются в судах, сделанный в предыдущей главе настоящей статьи, действительно важен, так как уже сейчас, осознав их реальность и потенциальную сложность, необходимо начинать создание обязательных механизмов внесудебных форм разрешения конфликтов между участниками так называемых «облигационных» правоотношений, чтобы в очередной раз не свести на нет все те возможности, которые предоставят механизмы, заложенные в законопроекте об общих собраниях владельцев облигаций.
Одним из первых шагов, сделанных в этом направлении, является утвержденная Распоряжением Правительства РФ от 29 декабря 2008 года № 2043-р[5] Стратегия развития финансового рынка Российской Федерации на период до 2020 года, которая указывает на то, что «актуальной является проблема корпоративных конфликтов между российскими компаниями, а также споров с участием иностранных инвесторов», а «судебный порядок их разрешения за счет своей длительности и невысокой эффективности не способен привести конфликтующие стороны к сравнительно быстрому и взаимоприемлемому выходу из спорной ситуации. Длящиеся годами судебные процессы приводят к увеличению расходов российских компаний, причиняют прямой и косвенный вред инвесторам и снижают инвестиционную привлекательность экономики России».
Далее приводится суждение о том, что «в этой связи необходимо оказать поддержку внесудебным формам разрешения корпоративных и иных конфликтов <...> и рассмотреть возможность применения нового для российской деловой практики способа поиска решений и выхода из критических ситуаций — медиации (посредничества), <...> в целях внедрения» которой «нужно разработать систему мер, стимулирующих их (внесудебных форм разрешения конфликтов – прим. автора) применение, наделить соответствующий уполномоченный государственный орган необходимыми полномочиями, связанными с организацией этой работы и аккредитацией профессиональных медиаторов. По мере развития механизмов и институтов медиации следует рассмотреть целесообразность введения обязательного досудебного этапа использования медиации при возникновении отдельных наиболее сложных категорий корпоративных споров в области эмиссии ценных бумаг, раздела активов, слияний и поглощений и иных случаях, существенным образом затрагивающих права и интересы инвесторов».
Хотя документ посвящен все же не облигационным, а корпоративным спорам, идея внедрения аналогичного механизма разрешения наиболее сложных облигационных споров выглядит вполне обоснованной, в том числе с учетом предстоящих нововведений в части общего собрания владельцев облигаций. Однако до тех пор, пока не создан обязательный досудебный этап использования медиации, а участники рынка облигаций не склонны к передаче облигационных споров на разрешение в существующие третейские суды, первым шагом на пути к оптимизации и улучшения «качества» правосудия по таким спорам могло бы быть формирование в арбитражных судах московского региона специальных судебных составов, специализирующихся исключительно на облигационных спорах.
Несмотря на существование приводимой в настоящей статье стратегии развития финансовых рынков, автором которых является государство, главным инициатором создания альтернативных форм разрешения сложных облигационных споров, которым еще только предстоит проявить себя в полной мере, должен стать бизнес в лице ведущих объединений и ассоциаций участников рынка ценных бумаг, частных и институциональных инвесторов.
Задача государства в лице арбитражных судов в текущей ситуации также не менее значима. Во избежание формирования негативной практики применения положений, закрепленных в законопроекте об общих собраниях владельцев облигаций, необходимым является их разъяснение Высшим Арбитражным Судом РФ по аналогии с уже упоминавшимся ранее Постановлением Пленума ВАС РФ от 18 ноября 2003 года № 19 «О некоторых вопросах применения Федерального закона «Об акционерных обществах», которое дает ответы на вопросы о применении тех или иных положений Закона «Об акционерных обществах» и не позволяет нижестоящим арбитражным судам толковать их по-своему.
Такие разъяснения помогут предотвратить формирование у нижестоящих судов и участников облигационных споров искаженного понимания нововведений, предлагаемых в законопроекте об общих собраниях владельцев облигаций, что приведет к формированию единообразной и устойчивой судебной практики. |
