Публикации

В июне 2009 года вступили в силу поправки к закону "О несостоятельности (банкротстве)", которые отсекают большинство прежде популярных схем банкротства. СФ выяснил, какие уцелеют.

В этом году банкротство ждет примерно 48,1 тыс. банков и предприятий — это на 40% больше, чем в 2008-м. Такой прогноз дал председатель Высшего арбитражного суда Антон Иванов. Всплеск активности компаний, добровольно заявляющих о своей неплатежеспособности, начался еще весной. Дрогнули даже колоссы: в середине июня заявление о несостоятельности подала ХК "Главмосстрой", входящая в "Главстрой" — строительную империю Олега Дерипаски.

Правда, эксперты объясняют нынешний ажиотаж не столько кризисом, сколько завинчиванием гаек государством. С 5 июня вступила в силу новая редакция закона "О несостоятельности (банкротстве)" N73-ФЗ. Она содержит поправки, весьма неудобные для тех компаний, которые через банкротство пытаются элегантно очиститься от долгов и недоимок, при этом сохранив производственные фонды и начав жизнь с чистого листа.

Горький хлеб банкрота

Самая главная неприятность для потенциальных банкротов состоит в том, что если раньше с предприятия, заявившего о своей несостоятельности, нечего было взять, кроме его имущества, то теперь, если этого добра на всех кредиторов не хватит, по долгам предприятия будут платить его бенефициары (пусть даже они владеют банкротом через цепочку других фирм). Первые прецеденты по перекладке долгов компаний на их владельцев появились еще до вступления в силу поправок. Так, 30 апреля Мосгорсуд постановил взыскать 15,44 млн руб. со Светланы Сухоруковой — владелицы обанкротившегося ООО "Международное внешнеторговое агентство". А с подачи Агентства по страхованию вкладов суды, по данным ЦБ, уже вынесли десять решений о привлечении к субсидиарной ответственности бывших владельцев обанкротившихся банков на общую сумму 3,12 млрд руб.

Кроме того, в новой редакции закона о банкротстве появилось прежде неизвестное науке понятие — "подозрительные сделки". К таковым относятся операции, наносящие вред кредиторам. Причем на "вредность" будут проверяться все операции с имуществом, цена которого превышает 20% стоимости активов предприятия. К подозрительным закон причисляет и неравные сделки (например, когда за полгода до банкротства директор вдруг продает хороший актив по заниженной цене). Раньше их можно было опротестовать лишь в том случае, если сделка произошла между взаимозависимыми фирмами.

Живые и мертвые

Все это означает, что многие схемы банкротства, которыми предприятия привыкли пользоваться для защиты от кредиторов, отомрут. СФ попытался выяснить, какие из них все же выдержат проверку законом.

Пустышка для банкира. В первую очередь пострадает самая рискованная схема — вывод активов с предприятия и последующее банкротство "пустышки". Собственно, и без ужесточения законов на ФНС и прочих кредиторов эти комбинации действовали как красная тряпка на быка. Использовать такой инструмент нельзя, полагает Андрей Бежан, юрист практики "Арбитраж. Конфликты. Судебные споры" фирмы "Вегас-Лекс", так как любые сделки по выводу активов, заключенные за три года до банкротства и позже, теперь могут быть оспорены арбитражным управляющим как подозрительные.

План-перехват. Аксиома любого комфортного банкротства — предприятие должно сразу взять инициативу в свои руки, то есть подать заявление о своей несостоятельности раньше, чем этого потребуют кредиторы. Таким образом компания сможет "провести" кандидатуру лояльного арбитражного управляющего (это, в частности, сделали и СЗЛК, и ЗАО "Ливиз") В его власти — затянуть или ускорить банкротство, он курирует составление ключевого документа — реестра требований кредиторов и утверждает график платежей. Сейчас арбитражный управляющий и вовсе станет всемогущим: по новому закону именно он будет решать, подозрительна сделка или нет. Значит, борьба предприятий и кредиторов за контроль над процедурой банкротства теперь ужесточится.

"Дочка" на заклание. До сих пор большой популярностью пользовалась схема, когда холдинги сосредотачивали все свои долги на формально независимых фирмах, а потом их банкротили. Кредиторы боролись с такими компаниями, но с переменным успехом (см. материал о ЗАО "Связной" и ООО "Сониквай" на стр.112). Но так как по новому закону владельцев бизнеса будут привлекать к материальной ответственности, то они больше не смогут (или не захотят) списывать долги путем банкротства "дочек". Главный вопрос здесь — удастся ли им скрыть родство, чтобы кредиторы не смогли убедить судей, что "дочка" действовала в интересах всей группы. "Если в цепочке, например, участвуют иностранные компании, что-то доказать в суде будет затруднительно",— говорит Александр Тимофеев, адвокат фирмы "Тимофеев, Фаренвальд и партнеры". То есть инструмент годен, но условно.

Подставной кредитор. Эта схема присутствует чуть ли не в каждом банкротстве. Суть в том, что банкротство компании инициирует дружественный кредитор, которому предприятие якобы задолжало больше, чем прочим, отнюдь не дружественным. Если такой кредитор добьется включения своих требований в реестр — дело сделано. Он как самый крупный заимодавец получает перевес голосов на собрании кредиторов и дальше управляет процедурой банкротства по своему усмотрению, то есть в интересах владельцев предприятия (см. материал о СЗЛК на стр.110).

По меркам 73-го закона фиктивные займы — сделки подозрительные. Значит ли это, что на инструменте нужно ставить жирный крест? Вовсе нет, отмечает Андрей Бежан. Оспаривать подозрительные сделки по новому закону имеет право лишь арбитражный управляющий (по своей инициативе или поручению собрания кредиторов). Но если управляющий — ставленник банкротящейся компании, то он вряд ли "заметит" подозрительные договоры займа. А значит, схема с "добрым кредитором" в сочетании с перехватом контроля над банкротством сохранит жизнеспособность и после завинчивания законодательных гаек.

Офшор в кустах

С весны прошлого года банки пытаются уличить Северо-Западную лесопромышленную компанию (СЗЛК) в фиктивном банкротстве с участием подставного кредитора. Но тщетно.

В конце апреля 2008 года СЗЛК, крупнейший производитель школьных и общих тетрадей в СНГ, подала заявление о банкротстве двух основных предприятий группы — Неманского ЦБК и Каменногорской фабрики офсетных бумаг (КФОБ). Как объясняет бывший заместитель генерального директора СЗЛК Юрий Мурашко, к этому компанию вынудили действия Сбербанка.

Весной у компании из-за роста цен на сырье, химикаты, электроэнергию и газ образовался временный дефицит оборотного капитала. Тогда владельцы СЗЛК Игорь и Ирина Битковы обратились в Северо-Западный банк Сбербанка РФ с просьбой отсрочить очередную выплату процентов (175,6 млн руб.) на месяц, а в ответ получили требование о досрочном возврате всех ссуд и процентов на общую сумму 1 млрд руб. Выполнить это драконово требование было невозможно, и в конце апреля Битковы решились на банкротство. Свой взгляд на историю угасания прежде процветающей компании в "дружеских" объятиях банкиров Юрий Мурашко изложил в своей книге "Кредитное рейдерство: как это делается".

Но есть и другая версия событий. В марте 2009 года Калининградское независимое информационное агентство (КНИА) опубликовало расследование, в котором банкротство Неманского комбината названо аферой года. Авторы утверждают, что владельцы НЦБК и СЗЛК строили финансовую пирамиду, основанную на постоянном наращивании долга. И комбинат все последние годы неуклонно приближался к финансовому краху (уже в 2006-м долговая нагрузка превышала валовую прибыль в десять раз).

Но настоящим апофеозом стала заключенная всего за 12 дней до начала банкротства сделка по покупке комбинатом небольшого производителя тетрадей "Светоч" у британского офшора Vilda Consult на крайне невыгодных для комбината условиях. НЦБК должен был заплатить за ООО "Светоч" внушительную сумму 3,7 млрд руб., которая, как выяснили аналитики КНИА, в 25 раз превышала балансовую стоимость этого ООО. Причем Неманский ЦБК обещал рассчитаться с продавцом в 10-дневный срок, но деньги так и не перечислил. Да и откуда бы взяться миллиардам, если, как уже говорилось выше, в том же апреле у комбината не нашлось 175,6 млн руб. на проценты Сбербанку. В результате, говорится в опусе КНИА, никому не известный офшор стал основным кредитором не только Неманского ЦБК, но и КФОБ (как поручителя НЦБК по этой сделке). Vilda Consult автоматически получала 50,03% голосов на будущем собрании кредиторов, оттеснив ключевых кредиторов — Сбербанк, ВТБ, Газпромбанк и Связь-банк, коим комбинат задолжал 3,65 млрд руб. По мнению КНИА, за Vilda Consult стоит все та же семья Битковых. Авторы расследования утверждают, что Vilda, выкупив доли трех бывших топ-менеджеров "Светоча", стала его собственником в том же апреле, то есть буквально за несколько дней до перепродажи компании Неманскому ЦБК.

Вокруг новоявленного кредитора сразу же вспыхнули нешуточные судебные баталии, продолжающиеся до сих пор. В апреле этого года Арбитражный суд Калининградской области после повторного рассмотрения дела включил-таки Vilda Consult в реестр кредиторов Неманского ЦБК, а в начале июня аналогичное решение принял суд Санкт-Петербурга и Ленобласти в отношении КФОБ. Банки пошли по инстанциям, пытаясь оспорить включение Vilda Consult в реестр кредиторов. Но пока безуспешно. Битковы одержали тактическую победу над банкирами и, похоже, благополучно реализуют сценарий управляемого банкротства.

Сейчас такая схема вообще стала самой безопасной. Расчет акционеров, ведущих компанию через банкротство, в таких случаях делается на то, что искусственно созданные кредиторы, контролирующие реестр, назначают "своего" арбитражного управляющего. По новому закону, говорит юрист Андрей Бежан из компании "Вегас-Лекс", именно этот ставленник "карманных" кредиторов — единственное лицо, которое вправе оспаривать подозрительные сделки, этих самых кредиторов породившие. А значит, никакие банки не смогут расстроить дружбу должника с избранными кредиторами. Такая вот долговая порука.