Публикации

Вопросы корпоративного законодательства давно вовлечены в орбиту внимания учёных-цивилистов. Многочисленные внутрикорпоративные конфликты оказывают серьёзное влияние на деятельность хозяйственных обществ, что стимулирует исследования негативного опыта внутрикорпоративных отношений между их участниками с точки зрения соответствия гражданско-правовому запрету злоупотребления правом. В этой области цивилистической науки уже имеются ряд заслуживающих внимания позиций, а так же накопилась определённая судебная практика по корпоративным спорам, в которых суды применяли ст. 10 ГК РФ, требующая осмысления и анализа. Последующее изложение темы будет вестись применительно к акционерным обществам. Особенности, характерные для обществ с ограниченной ответственностью, будут оговариваться особо.

В науке гражданского права были предложены следующие точки зрения на суть злоупотребления корпоративными правами. По мнению Д. В. Гололобова, злоупотребляя правом, акционер использует принадлежащие ему в силу владения акциями права в ущерб интересам иных акционеров и менеджеров акционерного общества. Границей, за которой просто использование акционером своего права перерастает в злоупотребление им своим правом, является ситуация, когда размер вреда от подобного рода действий акционера достигает уровня публичной опасности для акционеров и менеджеров общества. Злоупотребление акционером своим правом есть нарушение им общих принципов корпоративного поведения, в силу которых это лицо должно осуществлять свои субъективные права акционера с учётом законных прав и интересов иных акционеров и самого акционерного общества[1]. А. Мельник называет злоупотреблением корпоративными правами действия «больших» акционеров по использованию своих прав в собственных интересах, тогда, когда такие интересы противоречат потребностям миноритариев. В качестве общего примера приводиться ситуация, когда при существовании правила «одна акция — один голос» акционеры с пакетом менее 10 % акций не имеют реальных рычагов управления компанией, что позволяет мажоритарным акционерам определять деятельность компании. Это злоупотребление правом, так как мажоритарий, используя свое право, должен делать это с учётом интересов общества и его акционеров, соблюдать баланс интересов[2]. Г. Адамович основным принципом осуществления корпоративных прав признаёт осуществление их таким образом, что бы каждый акционер в равной степени (т. е. только пропорционально количеству принадлежащих ему акций и только в зависимости от содержания права) имел возможность получить выгоду или должен был понести ущерб явившиеся результатом такого осуществления права. Использование акционерами своих субъективных прав в нарушение этого принципа с целью получения необоснованных преимуществ перед другими акционерами, является, по его мнению, одним из критериев злоупотребления правом[3].

Поскольку злоупотребление правом связано с интересом в осуществлении права, то оценке данных позиций должен предшествовать ответ на вопрос: что собой представляют и как формируются интерес и, направленная на его реализацию воля акционерного общества? Приобретая акции или долю в обществе с ограниченной ответственностью, лицо, тем самым, обнаруживает свой интерес в получении прибыли. Поскольку участник не один, а юридическое лицо одно, то и проявляемая вовне воля у него должна быть одна. Задача участников согласовать: как им использовать юридическое лицо как средство наиболее эффективной реализации их общего интереса. Так вырабатывается видимая вовне «воля» юридического лица, поскольку «путём участия в управлении и ведении дел корпорации достигается участниками корпорации реализация имущественного интереса. Ценность участия в управлении и ведении дел корпорации состоит в возможности последующего получения участником корпорации части полученной ею прибыли»[4].

Можно ли сказать, что общий интерес и выражающая его общая воля акционеров существуют лишь тогда, когда имеет место полное совпадение частных воль и интересов всех акционеров? При ответе на этот вопрос полезно, на наш взгляд, обратиться к концепции Ж. Ж. Руссо, различавшего при исследовании отношений связанных с принятием коллективных решений гражданами в рамках общественного договора  «общую волю» и «волю всех». Разница между «общей волей» и «волей всех» в том, что общая воля «неизменно направлена  прямо  к одной цели и стремится всегда к пользе общества, к реализации общих интересов; воля всех  -  интересы   частные  и представляет собою лишь сумму  изъявлений  воли частных лиц». Необходимым условием согласия интересов участников общества является их отличие друг от друга, так как «согласие всех интересов возникает вследствие  противоположности их интересу каждого. Не будь различны интересы, едва ли можно был бы понять, что такое интерес общий, который тогда не встречал бы никакого противодействия; все шло бы само собой ….»[5]. Связь между интересами образует как раз то, что есть в них общего, «и не будь такого пункта, в котором согласны все интересы, никакое общество не  могло бы существовать»[6]. Применительно к деятельности акционерного общества «волей всех» можно назвать простую сумму частных волеизъявлений отдельных акционеров, направленную на реализацию интереса каждого из них; «общей волей» можно назвать волю, которая по диалектическому закону перехода количественных изменений в качественные даёт при суммировании частных воль акционеров качественно новую волю акционерного общества и, как следствие, направлена на реализацию качественно нового интереса[7], т. е. даёт в конечном итоге волю и интерес юридического лица. Иными словами, поданные на общем собрании акционеров голоса – это «воля всех», принятое в результате голосования решение – это «общая воля». Цель права на управление обществом  - формирование воли общества как юридического лица[8].  Если принять во внимание, что юридическое лицо – это фикция, которая не может испытывать какие-либо потребности то, следовательно, у него исключён какой либо собственный интерес и своя воля[9]. По замечанию Б. Б. Черепахина права юридического лица установлены ради людей и предназначены служить их интересам[10], т. е. не интересу юридического лица. При этом основной задачей института юридического лица является создание субъекта прав и обязанностей, существующего и действующего независимо от смены (частичной или даже полной) его людского субстрата.[11] Но при этом юридическое лицо служит этому субстрату независимо от его текущего наличного состава. Каждое юридическое лицо в конечном итоге всегда имеет определённое физическое, людское «наполнение». Даже если участниками (учредителями) общества являются только юридические лица, каждое из которых так же состоит из юридических лиц то в конце цепочки учредителей каждого из них, какой бы ни была она длинной, будут стоять физические лица, изъявившие волю на создание по времени первого из этих лиц[12]. Следовательно, воля и интерес юридического лица – это такие же фикции, как и само юридическое лицо, а регламентированная законом процедура принятия решения органами управления юридического лица – это не что иное, как способ формирования и внешнего проявления воли и интереса юридического лица. 

Сформулированный Г. Адамовичем принцип осуществления корпоративных прав содержит, на наш взгляд, два уязвимых момента. Во-первых, невозможно одновременное сочетание равенства (значит разложение убытков или прибыли на всех акционеров поровну) и пропорциональности того же самого, во-вторых, отдельно взятый акционер может строго следовать данному принципу, однако не достичь пропорциональности в своей прибыли с другими акционерами. Это связано с тем, что каждый акционер хоть и осуществляет свои корпоративные права индивидуально (право требовать на информацию и копии документов, право требования выплаты начисленных дивидендов, право обжалования решений органов управления и др.), однако в ряде случаев осуществление прав акционера в ряде случаев возможно только в результате осуществления прав совместно с другими акционерами (голосование на общем собрании акционеров), которые могут не придерживаться данного принципа. Каждый акционер может удовлетворить свой частный интерес по сравнению с другими акционерами в пропорции к количеству принадлежащих ему акций, так как объём корпоративных прав прямо зависит от данного количества. Разделение акций между акционерами – это разделение интереса, разделение возможности помещать свою волю в юридическое лицо (подобно тому, как суть собственности – это помещение своей воли в вещь[13]). Количество акций отражает степень участия в формировании воли общества и степень проявления личного интереса акционера в общем интересе всех акционеров. На наш взгляд можно говорить о том, что у акционерного общества нет интересов, отличных от интересов акционеров, а интерес акционерного общества – совокупность, единство интересов всех его акционеров[14]. Но, при этом, неверно обратное утверждение: у акционера не может быть интересов, отличных от интересов акционерного общества. Если признать, что интересы общества тождественны интересу каждого из участников, то это будет означать, что интерес каждого участника тожественен интересу общества. В этом случае, интересы всех участников должны быть тождественны между собой (если А=В и С=В, то А=С). Между тем, если бы история человеческого общества свидетельствовала о том, что в любом собрании людей при любом голосовании по любому вопросу коллективные решения одобряются или отвергаются только единогласно, то законодателю не было бы необходимости вводить правило о принятии общим собранием акционеров (участников) решения большинством голосов. Однако практика свидетельствует о том, что, как правило, при принятии решения на общих собраниях акционеров голоса отдаются как «за», так и «против». Однако данное обстоятельство не является основанием для квалификации такого осуществления права участия в управлении обществом как злоупотребления правом. Сам законодатель, вводя правило о принятии решения на общем собрании акционеров большинстве голосов, допускает различные варианты голосования. Причина этого видится  в том, что за каждым голосующим признаётся свой частный интерес, поскольку один акционер – это часть акционерного общества[15]. Поэтому не верно утверждение о том, что «интерес акционера в получении дохода в связи с участием в акционерном обществе может быть удовлетворён лишь в случае удовлетворения интересов общества в целом (получение обществом прибыли и увеличение стоимости его имущества)...»[16]. Как следствие, необходимо признать возможность злоупотребления корпоративными правами в противоречии с интересом акционера, и одновременном не противоречии интересу акционерного общества. 

А. Мельник делает акцент на том, что злоупотребление правом исходит только от мажоритарных акционеров, однако миноритарные акционеры так же могут злоупотреблять своими корпоративными правами[17]. Между тем, злоупотребление корпоративными правами (вопреки мнению Д. В. Гололобова и А. Мельник) не может состоять в нарушении прав других акционеров, в том числе в ситуации, когда мажоритарный акционер на общем собрании принимает решение, совершенно не выгодное по своим последствиям миноритарным акционерам. Принятие решения коллегиальными органами управления юридических лиц (общее собрание акционеров (участников), совет директоров, правление) производиться именно по мажоритарному принципу: решение по определённому вопросу может быть либо принято, либо нет, третьего не дано. Решение не может быть принято частично, пропорционально количеству голосов, поданных «за» и «против». Например, крупную сделку общее собрание акционеров может либо одобрить большинством голосов, либо нет. И если сделка одобрена большинством говорить о том, что в данном случае нарушаются права меньшинства, голосовавшего против, нельзя (плюрализм мнений в одной голове невозможен). В корпоративном праве нет и принципа равенства акционеров. Есть принцип равенства прав, заключённых в акции: «Каждая обыкновенная акция общества предоставляет акционеру - её владельцу одинаковый объем прав» (ч. 1 ст. 31 ФЗ «Об АО»). Как следствие, если акционер располагающий крупным пакетом акций имеет право единолично определять волю общества – это не является злоупотреблением правом управления обществом. Акционер, владеющий контрольным пакетом, не обязан заботиться о выгоде других акционеров - они не вкладывали деньги в покупку его акций. Более того, акционер при осуществлении своих корпоративных прав не обязан соизмерять такое осуществление с интересами других акционеров, так как, сам по себе факт приобретения каким-либо лицом акций не может возлагать на другого акционера каких-либо обязанностей по отношению к данному акционеру в силу ч. 3 ст. 308 ГК.

По мнению Г. Адамовича и Д. В. Гололобова, объективным критерием злоупотребления правом можно считать использование прав в противоречии с интересами акционерного общества[18]. Данный тезис верен по существу, однако нуждается в уточнении. Злоупотребление правом, по общему правилу, не может состоять в осуществлении права в противоречии с интересами других лиц, так как устранение конфликта интересов предполагает установление приоритета одного интереса по отношению к другому. Если сталкиваются законный и незаконный интерес, приоритет, очевидно, должен отдаваться законному интересу. Коллизия между двумя законными интересами решается в соответствии с нормами законодательства, регулирующего правоотношения, в рамках которых возник конфликт. В обоих случаях он разрешается за пределами ст. 10 ГК РФ[19]. Однако необходимо признать, что особенность злоупотребления корпоративными правами том, что оно может состоять в осуществлении этих прав не только в противоречии с интересом обладающего ими акционера (участника общества с ограниченной ответственностью), но и ведут к невозможности реализации, но не интереса акционерного общества (он не существует), а общего корпоративного интереса. Причиной этого является то обстоятельство что общество, являющееся для акционера (участника) средством достижения цели получения прибыли является самостоятельным субъектом права, выражающим вовне общую волю, направленную на реализацию общего интереса своих участников.

С учётом сделанных нами теоретических выводов, остановимся на конкретных примерах применения гражданско-правового запрета злоупотребления правом в корпоративных спорах. 

1. Злоупотребление правом единоличного принятия решения 

Как уже установлено нами, само по себе единоличное принятие одним акционером (участником общества с ограниченной ответственностью) решений на общем собрании акционеров (участников) не может являться злоупотреблением правом. В соответствии с положениями п.п. 2 - 4 ст. 49 ФЗ «Об АО» для принятия решения общим собранием акционеров имеет значение количество голосов акционеров, принимающих участие в общем собрании. Распределение количества голосов таким образом, при котором необходимое для принятия решений количество голосов не принадлежит истцам, не свидетельствует об ограничении их прав. Размер участия в уставном капитале, то есть количество принадлежащих акционерам акций, является законным основанием для установления степени влияния на судьбу принимаемых общим собранием акционеров решений[20].

Между тем, принятие решения таким акционером (участником) может быть признано злоупотреблением правом, если оно осуществляется с иными целями, чем цель получение прибыли обществом. Например, ООО «Архангельский деревообрабатывающий комбинат» состояло из двух участников - ООО «ФПГ» (83,66% доли в уставном капитале) и Коноплева С. В. (16,34%). На собрании участников общества, состоявшемся 25.09.2002 г., было установлено, что структура баланса общества неудовлетворительна, размер чистых активов имеет отрицательную величину, а в случае сохранения такой ситуации к моменту утверждения бухгалтерской отчетности за 2002 год общество будет обязано объявить о своей ликвидации, во избежание чего по предложению участника общества - ООО «ФПГ» было решено внести вклады в имущество общества на общую сумму 6 085 000 руб. за счёт денежных средств, вносимых участниками общества пропорционально их долям в уставном капитале в течение 15 дней с даты проведения собрания. Голосовавший против указанных решений Коноплев С. В. не внёс дополнительный вклад в имущество общества. Последнее обратилось в суд с иском к Коноплеву С. В. о взыскании 994 289 руб. задолженности по внесению вклада в имущество общества. Суд кассационной инстанции в иске отказал, сославшись на следующие обстоятельства. Материалы дела свидетельствуют о том, что решение о внесении участниками общества вклада в имущество фактически было принято с другой целью - для устранения Коноплева С. В. от деятельности общества. Так, в деле имеется письмо от 20.08.2002 г., направленное Коноплеву С. В. участником общества, размер доли которого обеспечивает ему возможность влиять на принятие решений в обществе, - ООО «ФПГ». В этом письме, адресованном Коноплеву С. В. как генеральному директору ООО «Висан-1» (кредитора общества на сумму 1 139 117 руб.), предлагалось Коноплеву С. В. как участнику общества либо внести дополнительный вклад в имущество общества в размере 1 160 000 руб., либо выйти из состава участников общества, и тогда, по смыслу письма, вопрос о внесении Коноплевым С. В. вклада снимался, а задолженность, имеющаяся у общества перед ООО «Висан-1», единственным участником которого является Коноплев С. В., в таком случае погашалась бы обществом за счёт средств, полученных от ООО «ФПГ» в течение двух недель с момента выхода Коноплева С. В. из состава участников общества. После того как на данное предложение Коноплев С. В. ответил отказом, ООО «ФПГ» инициировало внесение вклада в имущество общества и принадлежащими ему 83,66% доли проголосовало на собрании 25.09.2002 г. за принятие такого решения. Следовательно, причиной принятия решения о внесении вклада в имущество являлось не финансовое состояние общества. Сама по себе причина принятия такого решения не влияет на его законность, при условии, что она не свидетельствует о злоупотреблении правом со стороны лица, принявшего решение. Позицию общества определяет ООО «ФПГ» с учетом принадлежащего ему размера доли. Эта позиция изложена в вышеприведенном письме от 20.08.2002 г., подтверждена дальнейшими действиями общества и ООО «ФПГ» и безусловно свидетельствует о принятии решения о внесении вклада в имущество общества исключительно с целью понудить Коноплева С. В. выйти из состава общества. Вышеизложенные обстоятельства свидетельствуют о злоупотреблении обществом, 83,66% доли в уставном капитале которого принадлежат третьему лицу (ООО «ФПГ»), правом, что в силу ч. 2 ст. 10 ГК является основанием для отказа в иске к Коноплеву С.В. о взыскании с него денежного вклада в имущество общества[21].

Оценивая данный судебный акт необходимо заметить, что формально, решение общего собрания общества о внесении дополнительных вкладов в имущество общества, принятое 83,66 % (т. е. более 2/3)  голосов «за» полностью соответствует ч. 1 ст. 27 ФЗ «Об ООО». Но фактически, действия ООО «ФПГ» направлены не на обеспечение прибыльной работы общества, (по обстоятельствам данного дела годовой отчёт и бухгалтерский баланс общества, об отрицательных финансовых результатах деятельности общества утверждены при отсутствии заключения ревизионной комиссии), а на достижение иных целей, т. е. целей не связанных с реализацией интересов, предоставляемых корпоративными правами. 

2. Злоупотребление правом путём неявки на голосование с целью недобора кворума, а так же в необоснованном голосовании «за» или «против» конкретного решения 

Может ли злоупотребление корпоративными правами могут состоять в неявке на голосование с целью недобора кворума, а так же в необоснованном голосовании «за» или «против» конкретного решения ? Положительный ответ на этот вопрос уже дан в науке[22] и судебной практике. Так, А. Молотниковым приводиться следующие пример злоупотребления правом: акционер – владелец 30 % акций голосовал против поправок в Устав с целью его приведения в соответствие с ФЗ «Об АО», по причине чего акционерное общество не смогло получить кредит в банке. Последний условием кредита ставил соответствие Устава акционерного общества закону[23]. П. Савицкий в качестве примера приводит следующее дело, из практики Арбитражного суда Свердловской области. Налоговая инспекция предъявила к ТОО иск о ликвидации в связи с не приведением учредительных документов ТОО в соответствии с Федеральным законом «Об обществах с ограниченной ответственностью» (далее – ФЗ «Об ООО»). В ходе судебного разбирательства суд предоставил участникам ТОО время для приведения учредительных документов в соответствие с законом. Однако, участники, между которыми имелись расхождения по поводу управления имуществом общества, к точке зрения по поводу новой редакции учредительных документов не пришли. Один из участников, имеющий 60 % доли в уставном капитале предъявил к другим участникам иск об обязании подписать новую редакцию устава и учредительного договора. Рассматривая это требование суд установил, что действия ответчиков, обладающих в совокупности меньшей долей в уставном капитале, чем истец, наводит суд на мысль, что ими, видимо, ликвидация общества приветствуется: об этом свидетельствует и заявление ходатайства о приостановлении производства по делу до вступления в законную силу решения о ликвидации и уклонение от конструктивных шагов, к которым можно было бы отнести заключение мирового соглашения по делу (либо путем подписания соответствующего документа, либо просто путем подписания учредительного договора и Устава общества в новой, ими же предложенной, редакции). Такого рода позиция ответчиков, по мнению суда, является ничем иным как злоупотреблением своим правом (ст. 10 ГК), в связи с чем суд обязал ответчиков подписать учредительный договор и устав товарищества в новой редакции. По мнению П. Савицкого такое решение спорно, так как, во-первых, п. 3 ст. 59 ФЗ «Об ООО», последствием несоблюдения обязанности по привидению учредительных документов в соответствии с ФЗ «Об ООО» является ликвидация общества; во-вторых, резолютивная часть решения суда не отвечает такому требованию как его исполнимость и прямо противоречит действующему законодательству, регулирующему регистрацию юридических лиц в части требований к перечню документов (их реквизитам и оформлению), представляемых для государственной регистрации изменений в учредительные документы юридического лица[24]. Тем не менее, П. Савицкий признаёт, что данное решение, отражает верный подход о возможности активной защиты против злоупотребления правом[25].  

Можно привести ещё более показательный пример, в котором суд признал злоупотреблением правом неявку члена совета директоров акционерного общества на заседание совета директоров, что привело к отсутствию кворума. Обстоятельства этого дела состоят в следующем. 24.11.1997 г. с Глазуновым С. В., назначенным на должность генерального директора ОАО «Ейский портовый элеватор», заключен контракт на срок с 14.10.1997 г. по 14.10.2002 г. Затем, 21.11.2002 г., совет директоров ОАО «Ейский портовый элеватор» принял решение о назначении Алхазова С. Т. на должность исполняющего обязанности генерального директора и о прекращении действия контракта с генеральным директором Глазуновым С. В. 10.12.2002 г. совет директоров вынес решение об образовании нового исполнительного органа общества - директора и прекращении полномочий единоличного исполнительного органа - генерального директора, на должность директора ОАО «Ейский портовый элеватор» утвержден Алхазов С. Т. Пунктом 13.3.4 устава ОАО «Ейский портовый элеватор» состав членов совета директоров установлен в 7 человек. В соответствии с пунктом 13.5.5 устава решения на заседании совета директоров по вопросам о назначении генерального директора и досрочного прекращения его полномочий принимаются при обязательном присутствии всех членов совета директоров, пятью голосами «за» из семи голосующих. При принятии данных решений на заседаниях совета директоров ОАО «Ейский портовый элеватор» участвовало 4 члена совета директоров, все они проголосовали за эти решения. Глазунов С. С. и Глазунов С. В. обратились в суд с иском к ОАО «Ейский портовый элеватор» о признании недействительными указанных решений совета директоров ОАО «Ейский портовый элеватор». Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлением апелляционной инстанции решения совета директоров признаны недействительными. ФАС Северо-Кавказского округа судебные акты отменил и вынес решение об отказе в иске по следующим основаниям. Глазунов С.С. и Глазунов С.В., являвшиеся членами совета директоров ОАО «Ейский портовый элеватор», знали о предусмотренных уставом положениях, однако не принимали участие в заседаниях совета директоров 21.11.2002 г. и 10.12.2003 г. Положения устава ОАО «Ейский портовый элеватор», которыми установлено, что решения совета директоров по вопросам назначения генерального директора и досрочного прекращения его полномочий принимаются при обязательном присутствии всех членов совета директоров (7 человек), позволяют генеральному директору и поддерживающим его лицам, входящим в состав совета, блокировать принятие решений по этим вопросам путем неявки в заседание совета и оспаривать эти решения, если они приняты, несмотря на отсутствие указанных лиц. Данные положения устава создают возможность для злоупотребления правами, поэтому в силу статьи 10 ГК РФ они не могут применяться при рассмотрении споров по искам лиц, заинтересованных в блокировании принятия решений советом директоров^[26].

Прежде чем дать оценку названным мнениям учёных и судебным актам, рассмотрим модельную ситуацию, когда мажоритарный акционер единолично одобряет принадлежащим ему большинством голосов крупную сделку, которая, объективно (вариант - по мнению миноритарного акционера)  убыточна для общества. Одобрение сделки путём голосования «за» на общем собрании акционеров – это осуществление акционером права управления. Можно ли такое осуществление правом признать злоупотреблением? На первый взгляд, да, так как интерес акционера состоит в получении дивидендов, последние платятся из чистой прибыли (ч. 2 ст. 42 ФЗ «Об АО»), в случае совершения убыточной сделки прибыли у общества, а значит и у акционера не будет, т. е. голосуя «за» акционер осуществляет право голоса в противоречии со своим интересом. Вместе с тем, само по себе голосование мажоритарного акционера за одобрение убыточной сделки убытки обществу не причиняет. Право на заключение договора субъективным правом не является – это элемент правоспособности и относиться он не к акционеру, а к обществу в целом. Голосование акционера на общем собрании акционеров «за» или «против» не является сделкой, так как не создаёт, не изменяет и не прекращает каких-либо прав или обязанностей как между акционером и обществом, так и между акционером и другими акционерами. Не создаёт решение общего собрания акционеров об одобрении крупной сделки и обязанности для общества заключить договор с третьим лицам, так как является исключительно внутренним актом формирования воли общества, не являясь ни офертой, ни акцептом. Иными словами между голосованием мажоритарного акционера за одобрение крупной сделки и фактом убытков от исполнения сделки нет причинно-следственной связи. В ходе исполнения сделки (особенно в длящихся отношениях) может измениться экономическая конъюнктура, в результате чего сделка может превратиться из убыточной в прибыльную. Как было установлено ранее, признать сделку недействительной по основанию злоупотребления правом нельзя. Если миноритарный акционер голосовал против одобрения данной сделки, то ч. 1 ст. 75 ФЗ «Об АО» даёт ему в этом случае право требовать от акционерного общества выкупа своих акций по их рыночной стоимости (участник общества с ограниченной ответственностью может в любое время выйти из общества с получением действительной стоимости своей доли). Возлагать на суд проверку обоснованности (а не законности) голосования «против» бессмысленно – во-первых, это может повлечь подмену судом общего собрания участников (акционеров), во-вторых, с таким же успехом, по требованию участника, голосовавшего «против», суд может проверить обоснованность голосования большинством участников «за», ведь истина не достигается большинством голосов, может быть именно это решение приведёт к причинению обществу убытков или сделает невозможной его деятельность, например, все участники (кроме одного) голосуют за ликвидацию общества с ограниченной ответственностью. Едва ли действия участника, голосовавшего против такого решения можно квалифицировать как злоупотребление правом.

Рассмотрим случаи, когда ФЗ «Об АО» требует единогласного решения в акционерном обществе. Их всего три. (1) Решение общего собрания акционеров о преобразовании общества в некоммерческое партнёрство (ч. 1 ст. 20). Этот случай едва ли представляет научный интерес: во-первых, случаи преобразования акционерных обществ в некоммерческие партнёрства нам не известны, во-вторых, трудно даже теоретически представить, что такое преобразование может быть критичным для благосостояния общества. Гораздо более распространены следующие два случая, связанные с принятие советом директоров (наблюдательным советом) решений: (2) об увеличении уставного капитала общества путем размещения дополнительных акций (ч. 2 ст. 28) или (3) об одобрении крупной сделки, предметом которой является имущество, стоимость которого составляет от 25 до 50 % балансовой стоимости активов общества (ч. 2 ст. 79). Если какой-либо из членов совета директоров препятствует принятию данных решений голосуя «против» либо не являясь на голосование, а объективно ситуация складывается так, что принятие положительного решения по данному вопросу жизненно важно для общества и только оно способно спасти последнее от разорения, то данное поведение не является злоупотреблением правом. Оно не затрудняет деятельность общества и не противоречит общему корпоративному интересу, так как:

в первом случае, при голосовании против или не явке на голосование одного из членов совета директоров общее собрание акционеров большинством в три четверти голосов может внести в Устав поправку и передать решение этого вопроса в компетенцию общего собрания акционеров (п. 1 ч. 1 ст. 48 и ч. 4 ст. 49 ФЗ «Об АО»);

во втором случае, если единогласие совета директоров общества по вопросу об одобрении крупной сделки не достигнуто, по его решению (уже большинством голосов – ч. 3 ст. 68 ФЗ «Об АО») вопрос об одобрении крупной сделки может быть вынесен на решение общего собрания акционеров, которое принимает решение по данному вопросу простым большинством голосов акционеров - владельцев голосующих акций, принимающих участие в общем собрании акционеров (ч. 2 ст. 79 ФЗ «Об АО»).

Таким образом, голосование «против» или отсутствие на общем собрании акционера или члена совета директоров акционерного общества по вопросу, требующему единогласия, не заведёт акционерное общество в правовой тупик, не затруднит его деятельность и не повлечёт причинения ему убытков.  

Возвращаясь к делу Ейского портового элеватора, необходимо отметить, что если устав акционерного общества предусматривает выборы генерального директора общества советом директоров только при условии присутствия на заседании всех его членов (т. е. при 100%-ом кворуме) и при этом кто-либо из них упорно не желает на них являться, то возможны два варианта развития событий:

1. Поскольку в соответствии с ч. 1 ст. 275 ТК РФ трудовой договор с руководителем организации является срочным, то в силу ч. 4 ст. 58 ТК РФ в случае, если директор не переизбран и продолжает работу, то трудовой договор с ним считается заключенным на неопределенный срок. Следовательно, если совет директоров не примет решение по кандидатуре нового директора, то прежний директор продолжает свою деятельность на условиях трудового договора, заключенного на неопределённый срок.

2. Внеочередное общее собрании акционеров может либо переизбрать недисциплинированного члена совета директоров (п. 4 ч. 1 ст. 48 ФЗ «Об АО») либо принять поправки в Устав, в которых передать решение вопроса об избрании единоличного исполнительного органа в компетенцию общего собрания акционеров (п. 8 ч. 1 ст. 48 ФЗ «Об АО»), которое имеет право избирать директора простым большинством голосов (ч. 2 ст. 49 ФЗ «Об АО»).

В рассматриваемом деле суд, квалифицировав неявку истца на заседание совета директоров в качестве злоупотребления правом, отказал ему в иске, т. е. по сути, признал законным решение совета директоров при принятии которого на заседании совета директоров было нарушено одновременно две нормы устава общества: о кворуме (семь членов, фактически участвовало четыре), о количестве голосов, необходимых для принятия решения (по уставу не менее пяти голосов «за» - фактически четыре голоса «за»). Между тем, невозможность переизбрать директора на заседании совета директоров из-за отсутствия предусмотренного уставом 100-% кворума не заводит деятельность общества в правовой тупик и не влечёт для него каких-либо иных отрицательных последствий (в том числе убытков).

В случае неявки в заседание коллегиального органа управления для создания ситуации отсутствия кворума, интерес остальных участников (явившихся и голосовавших «за»), очевидно, состоит в признании решения принятым. Однако иск общества к отсутствующему или голосовавшему «против» участнику о признании принятых на собрании (заседании совета директоров) решений действительными невозможен – ни ст. 12 ГК, ни специальное корпоративное законодательство не предусматривают такого способа защиты гражданских прав. Последствие злоупотребления правом в виде отказа в иске неприменимо, если участник, не проголосовавший за принятие решения, требующего единогласия (не явившийся в заседание, требующее 100%-го кворума), не обращается в суд с иском о признании данного решения недействительным. Можно ли в этом случае считать решение общего собрания акционеров (участников) или совета директоров действительным?

Пленум Высшего арбитражного суда РФ в п. 26 Постановления «О некоторых вопросах применения Федерального закона «Об акционерных обществах» от 18.11.2003 г. № 19 разъяснил, что в случаях, когда стороны, участвующие в рассматриваемом судом споре, ссылаются в обоснование своих требований или возражений по иску на решение общего собрания акционеров, при этом судом установлено, что данное решение принято с нарушением компетенции общего собрания (пункт 3 статьи 48 Закона), в отсутствие кворума для проведения общего собрания или принятия решения (пункты 2, 4 статьи 49 и пункты 1 - 3 статьи 58 Закона) либо по вопросам, не включенным в повестку дня собрания (пункт 6 статьи 49 Закона), суд должен, независимо от того, было оно оспорено кем-либо из акционеров или нет, оценить такое решение как не имеющее юридической силы и разрешить спор, руководствуясь нормами закона.

Поскольку совет директором акционерного общества является так же органом управления общества, то данное может быть в полной мере распространено и на решения совета директоров, принятые с нарушением компетенции или кворума.

Применительно к обществу с ограниченной ответственностью данный вопрос решался бы в соответствии с  п. 24 Постановления Пленумов Верховного и Высшего арбитражного судов № 90/14 от 9.12.1999 г. «О некоторых вопросах применения Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью». В нём рассматривается ситуация, когда стороны, участвующие в рассматриваемом судом споре ссылаются в обоснование своих требований или возражений по иску на решение общего собрания участников общества (то же самое можно сказать и о решении совета директоров), однако судом установлено, что данное решение принято с существенными нарушениями закона или иных правовых актов. В этом случае суд должен исходить из того, что такое решение не имеет юридической силы независимо от того, было оно оспорено кем-либо из участников общества или нет, и разрешить спор, руководствуясь нормами закона. При этом в качестве примера существенного нарушения названы принятие решения с нарушением компетенции этого органа, при отсутствии кворума и т.д. Как видно данный перечень не является исчерпывающим. Можно ли его дополнить принятием решения с нарушении правила о 100%-ом кворуме или единогласии всех участников? По нашему мнению, да, так как в п. 23 того же постановления специально обращается внимание на то, что при оценке правовой силы (действительности) решений общего собрания участников общества судам необходимо иметь в виду, что ФЗ «Об ООО» для принятия решений по ряду вопросов требует единогласия всех участников общества (пункт 2 статьи 8, пункт 2 статьи 9, пункт 1 статьи 11, пункт 3 статьи 14, пункт 2 статьи 15, пункт 2 статьи 19, пункт 4 статьи 21, пункт 2 статьи 25, пункты 1, 2 статьи 27, пункт 2 статьи 28, пункт 1 статьи 32, подпункты 3 и 11 пункта 2 статьи 33) либо квалифицированного большинства голосов общего числа участников (а не лиц, присутствующих на общем собрании).

Пример правильного решения данного вопроса в судебной практике можно привести следующее дело. ОАО «Акрон»  и компания «Гидро Агри Руссланд А.С.» являлись акционерами ЗАО «Нордик Рус Холдинг» в долях, соответственно, 51% и 49% акций общества. 18.06.2002 г. состоялось общее собрание акционеров ЗАО «Нордик Рус Холдинг» в повестку дня которого был включен вопрос о внесении изменений в устав общества в связи с принятием Федерального закона от 7.08.2001 г. № 120-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в ФЗ «Об АО». На собрании каждый из акционеров предложил свой вариант изменений и голосовал против варианта, предложенного другим акционером; в результате решение о внесении изменений в устав общества не было принято. ЗАО «Нордик Рус Холдинг» обратилось в суд с иском к ОАО «Акрон» и компании «Гидро Агри Руссланд А.С.» об обязании ответчиков принять на общем собрании акционеров ЗАО решение о приведении его устава в соответствие с требованиями названого Федерального закона. Судебными инстанциями в иске было отказано по следующим основаниям. Обязанность привести учредительные документы общества в соответствие с нормами закона существует у общества перед государством, то есть носит публично-правовой характер. Законом предусмотрено применение публично-правовых санкций в виде ликвидации общества в случае неисполнения этой обязанности. В соответствии со ст. 31 ФЗ «Об АО» участие в общем собрании акционеров с правом голоса является правом, а не обязанностью акционеров. Недостижение между акционерами согласия при голосовании по вопросу о внесении изменений в устав общества не может рассматриваться как злоупотребление правом, поскольку действия акционера направлены на защиту своих прав, а не исключительно на причинение вреда другому лицу[27].

Исходя из изложенного можно сделать вывод, неявка на голосование с целью недобора кворума, а так же «необоснованное» голосовании «за» или «против» конкретного решения не может быть признано злоупотреблением правом.

3. «Блокировка» акционера как злоупотребление правом

В ряде случаев в судебной практике признаются злоупотреблением правом действия, называемые «блокировкой пакета акций», т. е. действия, направленные на создание временной объективной невозможности реализации прав, предоставляемых этими акциями. Цель блокировки – временное изменение соотношения сил в органе управления общества, принимающем решения в интересах заинтересованных лиц, обеспечивающее принятие этих решений[28]. Показателен следующий пример из судебной практики. ОАО «Новороссийское морское пароходство» является акционером ОАО «Туапсинский судоремонтный завод». 17.05.2002 г. состоялось годовое общее собрание акционеров завода, на котором приняты решения об утверждении его устава в новой редакции и избрании нового совета директоров. Однако пароходство на собрание допущено не было со ссылкой на то, что Орджоникидзевским районным судом г. Екатеринбурга 15.05.2002 г., т. е. за два дня до даты собрания, было вынесено определение, которым: (1) наложен арест на принадлежащие пароходству акции завода, (2) пароходству запрещено участвовать и голосовать на общих собраниях акционеров завода. Как выяснилось в последствии это определение было принято по ходатайству акционера завода гражданина Пименова А. В., который обратился в суд общей юрисдикции с жалобой на неправомерные действия Фонда государственного имущества Краснодарского края. Затем Пименов А.В. отказался от жалобы и определением того же суда 29.08.2002 г. производство по ней было прекращено, обеспечительные меры отменены.

Пароходство обратилось в суд с иском к заводу о признании недействительным решения общего собрания акционеров завода на которое пароходство не было допущено. Судебными актами первой и апелляционной инстанции в иске отказано, поскольку истец не был допущен к участию в собрании акционеров на основании действующего определения суда. ФАС Северо-Кавказского округа иск удовлетворил, указав следующее. На момент принятия определения Орджоникидзевского районного суда от 15.05.2002 г. Пленумом Верховного Суда РФ в Постановлении от 10.10.2001 г. № 12 «О вопросе, возникшем при применении ФЗ «Об АО» дано следующее разъяснение: суд не вправе запрещать проведение общего собрания акционеров, поскольку это противоречит статье 31 Конституции РФ, а также нарушает право акционеров на участие в общем собрании акционеров, предоставленное им Федеральным законом «Об акционерных обществах». Право голосования на общем собрании акционеров в соответствии с ФЗ «Об АО» является личным неимущественным правом акционера, которое не может быть ограничено на основании судебного акта. Ходатайство миноритарных акционеров о принятии мер по обеспечению иска в виде запрещения голосования принадлежащими на праве собственности акциями является достаточно распространенным способом злоупотребления правом, поэтому незаконность определения суда в части запрещения голосования акциями очевидна[29].

Обстоятельства дела типичны по способу блокировки, а позиция кассационной инстанции знакова с точки зрения противодействия подобного рода способом корпоративной борьбы. Тем не менее, обращает на себя внимание непригодность для обоснования позиции кассационной инстанции Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10.10.2001 г. № 12, так как Орджоникидзевский районный суд своим определением не запрещал проведение общего собрания акционеров завода. Для того, что бы удовлетворить иск пароходства необходимо обосновать возможность игнорировать указанное определение, как судебный акт, действующий на момент собрания, с учётом того, что в  вступившие в законную силу постановления федеральных судов, а также их законные распоряжения и требования являются обязательными для всех без исключения органов государственной власти (включая, очевидно, суды), должностных лиц, других физических и юридических лиц и подлежат неукоснительному исполнению на всей территории Российской Федерации[30].

Кассационная инстанция строит позицию так: (1) право голосования – личное неимущественное право, которое не может быть ограничено судом, (2) подача ходатайства о принятии обеспечительных мер в виде запрета акционеру голосовать – это злоупотребление правом (3) как следствие, определение суда о запрете голосовать не подлежало исполнению как очевидно незаконное.

Акционер завода Пименов А. В. не обладает какими либо правами по отношению к ОАО «Новошип». Право требовать принятия обеспечительных мер может быть обращено только к суду. При этом данному праву не корреспондирует обязанность суда по принятию данных мер. ФАС Северо-Кавказского округа исходит из совокупности следующих обстоятельств:

1. Определение суда о принятии обеспечительных мер в виде запрета голосования уже в момент своего вынесения являлось незаконным и в последствии было отменено.

2. С жалобой на действия Фонда имущества и, соответственно, с заявлением о принятии обеспечительных мер Пименов А. В. обратился за два дня до проведения общего собрания акционеров.

3. Впоследствии Пименов А. В. отказался от жалобы.  

Основываясь на совокупности этих обстоятельств кассационная инстанция сделала на наш взгляд совершено обоснованный вывод о том, что право на защиту своих корпоративных прав Пименов А. В. использовал не с целью реализации интереса в их защите, и правильно квалифицировал его требование о принятии обеспечительных мер как злоупотребление правом. 

4. Соотношение ст. 10 ГК РФ и ст. 10 ФЗ «Об ООО» 

Согласно ст. 10 ФЗ «Об ООО» участники общества, доли которых в совокупности составляют не менее чем десять процентов уставного капитала общества, вправе требовать в судебном порядке исключения из общества участника, который грубо нарушает свои обязанности либо своими действиями (бездействием) делает невозможной деятельность общества или существенно её затрудняет.

Мы можем согласиться с Д. В. Гололобовым (и отчасти с Н. А. Тузовым) в том, что норма ст. 10 ФЗ «Об ООО»  - это проявление противодействия злоупотреблению правом[31]. Вместе с тем, необходимо отметить, что действия, указанные в ст. 10 ФЗ «Об ООО» и действия, квалифицируемые по ч. 1 ст. 10 ГК РФ могут иметь не только общие черты, но и отличия. Сходство между этими действиями может проявиться в том, что (1) и те и другие могут состоять в осуществлении управомоченным лицом своих субъективных прав в разрез с его интересами; (2) обе названные нормы действуют на будущее время, их действие носит характер превентивный, а не восстановительный. Отличие между этими институтами в том, что (1) если диспозиция ст. 10 ФЗ «Об ООО» предусматривает бездействие («систематическое уклонение без уважительных причин от участия в общем собрании участников общества, лишающее общество возможности принимать решения по вопросам, требующим единогласия всех его участников»[32]), то в качестве злоупотребления правом могут быть квалифицировано только действия по осуществлению права. С одной стороны, голосование на общем собрании участников (акционеров) или в заседании совета директоров - это право, а не обязанность, но, с другой стороны, при неявке на собрание (заседание) нет осуществления («употребления») этого права. Ситуация не меняется даже если принять во внимание, что не явиться на общее собрание акционеров (участников) или заседание совета директоров может не всякое лицо, а лишь то, которое обладает соответствующими корпоративными правами.  Как следствие отсутствие на собрании (заседании) не до конца вписывается в те рамки, которые очерчены злоупотреблению правом частью 1 ст. 10 ГК РФ; (2), часть диспозиции ст. 10 ФЗ «Об ООО» -  «грубое нарушение обязанностей» в виде злоупотребления правом выражаться не может вообще; (3) последствие действий, указанных в ст. 10 ФЗ «Об ООО» - прекращение корпоративных прав, а не отказ в их защите, что можно рассматривать как единственный в отечественном праве прямо названный в законе случай прекращения права как последствия его злоупотребления; (4) применение общего последствия злоупотребления правом – отказ управомоченному лицу в иске не связан с одновременным возложением каких-либо обязанностей на иное лицо, между тем одно из последствий исключения участника из общества с ограниченной ответственностью – возникновение на стороне общества обязанности по выплате исключенному участнику действительной стоимости его доли (ч. 4 ст. 23 ФЗ «Об ООО»), что аналогично последствиям его добровольного выхода из общества.

Поскольку право требовать в судебном порядке исключения участника из общества по своей природе является корпоративным субъективным правом, в ряде случаев возможно злоупотребление и этим правом. Так, Перевалов С. И., являющийся участником ООО «АвтоРуст», обратился в арбитражный суд с иском к другому участнику ООО «АвтоРуст» - Бровкину В. Н. об исключении из состава учредителей ООО «АвтоРуст». Исковое требование обосновано следующим. Бровкин В.Н. не в полном размере внес свой вклад в уставный капитал общества, что является существенным нарушением учредительного договора. Кроме того, систематически уклоняется без уважительных причин от участия на общем собрании участников, что лишает возможности принимать решения, требующие единогласия всех его участников. ФАС Северо-Кавказского округа в иске отказал. Суд установил, что неоплаченная часть доли составляет незначительную сумму – 1 000 рублей. При этом в заседании кассационной инстанции ответчик пояснил, что он в состоянии заплатить такую сумму и неоднократно предлагал обществу принять у него денежные средства. Однако сложившуюся ситуацию используют как основание для исключения «неугодного» участника из общества, не допуская возможность устранения нарушения. Указанные действия свидетельствуют о злоупотреблении правом, поэтому не подлежат защите в соответствии со ст. 10 ГК РФ[33].

Данное дело является показательной иллюстрацией проявление общности интереса общества и его участников. Оплата доли производиться обществу, а не его участникам; однако интерес в получении оплаты доли есть у всех участников в целом, поскольку влияет на размер уставного капитала общества (ч. 3 ст. 90 ГК РФ). Уклоняясь от принятия оплаты, общество действует против интереса своих участников. Однако в качестве злоупотребления правом квалифицированы действия не общества, а участника общества, осуществляющего право на предъявление требования об исключении другого участника. Таким образом, иск по ст. 10 ФЗ «Об ООО» - это иск в защиту общего интереса участников общества, который не может быть реализован по причине поведения одного из участников. В рассмотренном деле основания для исключения участника создаются другими участниками искусственно, что и послужило правильной, на наш взгляд, квалификации осуществления права требовать исключения участника как злоупотребления правом. Как следствие, иск об исключении участника из общества, предъявляемый на основании ст. 10 ФЗ «Об ООО» можно отнести к категории исков, которые в отечественной науке процессуального права принято именовать косвенными[34].