Аналитика Публикации

Институт проблем правоприменения опубликовал аналитическую записку «Решения арбитражных судов в сфере применения норм о невозможности исполнения обязательств», которую подготовил научный сотрудник ИПП Денис Савельев.

Актуальность анализа, как указал автор исследования, связана с пандемией COVID-19, из-за которой бизнес столкнулся с невозможностью исполнения обязательств и необходимостью распределения убытков в связи с этим. Чтобы понять, как ранее применялись соответствующие нормы, Денис Савельев проанализировал 3,5 млн решений арбитражных судов первой инстанции по гражданским делам, зарегистрированным в 2012–2018 гг. Ученый искал в текстах упоминание об обстоятельствах непреодолимой силы (форс-мажоре), прекращении обязательств невозможностью исполнения и существенном изменении обстоятельств, а также ссылки на применимые статьи ГК.

Баланс при распределении последствий форс-мажора до сих пор не найден

В аналитической записке отмечается, что во время экономического кризиса 2014–2015 гг. увеличилось количество отсылок к терминам и нормам закона, связанным с вынужденным неисполнением обязательств. При этом в 2012–2018 гг. на форс-мажор чаще всего ссылались в спорах о неисполнении, ненадлежащем исполнении договоров энергоснабжения и поставки, а на существенное изменение обстоятельств – в аналогичных делах по подряду и аренде.

Денис Савельев столкнулся с тем, что порой суды цитировали нормы о непреодолимой силе в тех делах, где такие нормы не применялись. Более того, из текста соответствующих решений не усматривалось, что стороны ссылались на форс-мажор. «Это делает сложным поиск решений, в которых действительно рассматриваются вопросы применения указанных норм. Такая практика судов должна стать предметом для проведения мероприятий по улучшению юридической техники написания судебных актов», – указал он. 

Кроме того, ученый пришел к выводу, что суды понимают форс-мажор не так, как истцы. Последствия необычных для нормального гражданского оборота ситуаций суды зачастую называют предпринимательским риском. Финансово-экономический кризис, девальвация и даже природные явления не признаются основаниями для применения норм о форс-мажоре. «Баланс распределения последствий в таком случае не найден: ответственность ложится на самое последнее звено в цепочке хозяйственных отношений», – говорится в исследовании. 

По словам Дениса Савельева, Московская торгово-промышленная палата, которая выдает заключения об обстоятельствах непреодолимой силы, в апреле сообщила, что в период пандемии COVID-19 отказала в 90% заявлений о выдаче таких заключений, в мае количество отказов снизилось до 70%. 

Он согласился с тем, что «вирусная угроза» и принятые государствами ограничения сами по себе не являются основанием для невыполнения любых обязательств. «Однако увеличение “спроса” на форс-мажор во время кризиса и максимально узкая его трактовка судами с отнесением всего к риску предпринимательства говорят о том, что к нынешнему кризису, связанному с пандемией, отечественное право подошло без учета опыта предыдущего кризиса и баланс в этом вопросе отсутствует», – заключил исследователь.

Эксперты «АГ» оценили практическую значимость исследования

Хотя пандемия COVID-19 стала неожиданностью для мирового сообщества, нельзя сказать, что наблюдается неожиданное развитие практики разрешения споров на ее фоне, указал юрист юридической фирмы VEGAS LEX Дмитрий Моторин. «Напротив, существующий в отечественной судебной системе подход к применению норм о форс-мажоре в настоящее время последовательно реализуется в сложившейся вокруг коронавируса ситуации. Автором верно отмечена проблема расхождений между сложившимся в предпринимательской сфере пониманием института форс-мажора и тем, как он применяется на практике судами. Это связано с существованием в российской судебной системе более узкого – по сравнению, например, с подходом, изложенным в Венской конвенции 1980 г., – толкования непреодолимой силы», – пояснил эксперт. 

Вместе с тем, добавил он, сложно согласиться с мнением о том, что официальные документы, относящие пандемию COVID-19 к обстоятельствам непреодолимой силы, «казалось бы, однозначно указывают на то, что отсылку к форс-мажору можно применять в ситуации пандемии». Применение судами п. 3 ст. 401 ГК РФ к отношениям между сторонами спора всегда было индивидуальным, напомнил Дмитрий Моторин. 

Признание обстоятельства имеющим непреодолимую силу зависит от наличия совокупности признаков, отметил юрист. Первый из них – чрезвычайность, согласно которому обстоятельство не является обычным в конкретных условиях. Второе – непредотвратимость, то есть неизбежность обстоятельства для любого лица, осуществляющего аналогичную деятельность. Третье – непреодолимость, в соответствии с ним исключается возможность исполнения должником обязательства. Четвертое – наличие причинно-следственной связи: обстоятельство должно быть прямой причиной неисполнения обязательства и являться единственным фактором, спровоцировавшим нарушение. И последнее – это обстоятельство не должно зависеть от воли и действий сторон.

«В том же Указе мэра Москвы от 16 марта 2020 г. № 21-УМ чрезвычайным и имеющим характер непреодолимой силы признан не сам факт появления COVID-19, а его распространение, которое осуществляется неравномерно. Учитывая это, а также то, что введение жестких ограничений и запретов по-разному влияет на различные отрасли экономики и хозяйства, применение института форс-мажора к COVID-19 не может быть универсальным», – заключил Дмитрий Моторин. 

С полной версией статьи Вы можете ознакомиться по ссылке: https://www.advgazeta.ru/novosti/ipp-oboznachil-riski-dlya-predprinimateley-kotorye-zakhotyat-zayavi...